Петр 2 альтернативный - Страница 19

Так как по утрам на пробежку со мной стало выходить много народу - я начал устраивать соревнования среди придворных. К сожалению, хронограф, как и секундную стрелку еще не изобрели, поэтому контролировать рост своих результатов было сложно. Тем не менее, уже выявились свои любители легкой атлетики, в которую я включил пока пять видов: бег на короткую дистанцию, на длинную, прыжки в длину, высоту и метание гранаты (ядра). В метании, спринтерском беге и прыжках лидировал также Ваня Долгоруков. Прыжки в высоту пока получались коряво, учились способу 'перешагивания (ножницы)'. Стили посложнее мне были неизвестны.

В беге на длинную дистанцию (3 версты) неожиданно победил Никита Трубецкой. Вечно придирающийся к мелкому Никите, Долгоруков очень сильно удивился и разозлился, но я успокоил его, сказав что обычно те, кто хорошо бегают на короткие дистанции - плохо бегают на длинные. Сам я за почти месяц ежедневных тренировок серьезно улучшил свою физическую форму и это помогло мне в тех многочисленных делах, которые я затевал.

Меньше стало времени для походов в Академическую Гимназию и другие школы Петербурга. Зато удалось перепоручить это занятие четырнадцатилетнему Пете Шереметеву. Пришлось, правда, объяснить, что я хочу от этого всего получить и затем ежедневно контролировать результат. Так что будущий знаменитый меценат занялся просветительским делом уже сейчас - подготавливая издание сразу десятка пособий по различным предметам. Если по грамматике и математике ни один учитель не выходил за рамки учебников Смотрицкого и Магницкого, то по другим предметам заполнялись пробелы в учебной литературе. Позже я планировал организовать конкурс на издание учебников по разным дисциплинам.

Сдвинулась с места работа над новым уложением законов. Девять членов уложенной комиссии (шесть шведов и трое русских), уже второй год как прекративших работу, вновь оказались востребованы. В другой истории Екатерина II несколько лет готовила свой 'Наказ' для членов комиссии. У меня не было столько времени и я сделал упор на организацию текущей работы. Основным требованием стала кодификация законодательства, сортировка актов на Основные законы, Уголовный, Административный, Налоговый, Гражданский, Земельный, Семейный, Процессуальный, Лесной, Арбитражный кодексы. Поначалу мало кто из юристов понимал, что я от них требую. Тогда я отыскал старого воспитателя моего отца, известного юриста Генриха фон Гюйссена. Старичок скучал без дела уже много лет, и предложение поработать в Комиссии его вдохновило. Чего не скажешь о членах Верховного Тайного Совета, которые занялись читкой готового два года назад проекта нового уложения. Поскучав под нудное чтение многочисленных статей, советники высказали немало на удивление дельных замечаний и отправили проект на доработку.

Я был этому только рад. Уединившись с Гюйссеном, обсуждали, как наилучшим образом устроить судебную систему страны в целом и оформить конкретные кодексы в частности. 'Уединение' наше было более чем относительное. При наших беседах присутствовали Остерман, Фик из коммерц-коллегии, даже Ваня Долгоруков скучая сидел в уголке. Бывали на этих посиделках Дмитрий Голицын с сыном, обер-секретарь Степанов и его помощник Маслов, члены Уложенной Комиссии, советники юстиц-коллегии. Количество участников ограничивалось размерами помещения и моим терпением. Большая толпа обычно забалтывала самый мелкий вопрос. В таких случаях я закрывал заседание, передавал Гюйссену записку со своими соображениями по обсуждаемым вопросам и шел дальше по своим делам.

Во всех коллегиях я старался побывать хотя бы раз в неделю. Это будоражило советников и канцеляристов, но понемногу они привыкли. Работа всех коллегий подчинялась Генеральному регламенту 1720г. Штат коллегии состоял из президента, двух советников и двух асессоров. Каждый день они заседали в особой 'камере аудиенций', убранной коврами комнате с стенными часами. Сидели под балдахином за прямоугольным столом покрытым сукном. Такое заседание называлось Присутствием. Кроме членов коллегии в Присутствии учувствовали за отдельными столиками секретарь (который руководил канцелярией, готовил дела к рассмотрению в присутствии и зачитывал их на заседании) и нотариус (который все протоколировал). В двух соседних 'камерах' (одна для знати, другая для 'подлого' люда) дожидались челобитчики, которых иногда впускал вахмистр. Кроме вышеперечисленных, в коллегии работали регистратор (регистрировал входящие и исходящие бумаги), актуариус (заведовал архивом), переводчик и писцы.

Перед каждым членом коллегии на столе стояла особая чернильница. Посреди стола, как напоминание чиновникам о соблюдении законности стояло 'зерцало' - треугольная призма с печатными текстами трех указов 1722-24гг ('о хранении прав гражданских', 'о поступках в судебных местах', 'о государственных уставах'). Перед президентом лежал 'настольный реестр' незавершенных дел. Мнения подавались, начиная с младшего по чину. Решения принимались большинством голосов. Со временем я собирался перевести управление к единоначалию, то есть от коллегиальной системы к более прогрессивной министерской.

Так как я не имел времени торчать долго на заседаниях, то просто изучал документацию: журналы входящих и исходящих документов. Книга 'С' - документы от императора, то есть от меня (требования, указы, повеления). Книга 'Д' - от других коллегий и местных учреждений (ведения, сообщения, сношения). Книга 'Л' - ответы императору (доношения, экзекуции, рапорты). Книга 'В' - документы в другие учреждения.